«Коневец-Квартет» уехал, но обещал вернуться

Это случилось! 3 апреля «Коневец-Квартет» пода­рил Абакану фееричный концерт, подобных которому в нашей республике действительно не было. Артисты из Питера исполнили самую длинную в своей истории программу, проведя на сцене едва ли не три часа. Но залу, казалось, и этого было мало. «Браво, браво!» — кричали неугомонные зрители, «вынуждая» гостей петь еще и еще. Когда уже были сказаны слова бла­годарности протоиерея Сергея Тимонова и прозву­чали последние аккорды «Многая лета», публика ри­нулась в холл расхватывать диски и автографы.

Максим МОСТОВОЙ, Сергей СВОЙСКИЙ, Юлия ХОТАЙ, Игорь ДМИТРИЕВ и Олег ПАЛКИН (слева направо)
Фото автора

В этот день в Хакасской филармонии творилось дей­ствительно нечто невообра­зимое. На сцене звучали за­вораживающие церковные песнопения, уносящие на да­лекие острова Валаам и Ко­невец, где ровно 19 лет назад в Рождество-Богородичном храме появился одноименный мужской ансамбль.

Духовные сочинения компо­зиторов XIX и XX веков, грузин­ские и греческие распевы до­полняли произведения светско­го толка — известные народные песни «Вдоль по Питерской» и «В темном лесе», музыкаль­ные шедевры времен русско-японской войны 1905 года: «Гибель Варяга» и «На сопках Маньчжурии», лиричные автор­ские композиции, две из кото­рых были исполнены при уча­стии Юлии Хотай — в прошлом участницы абаканской хоровой студии «Каданс» (возглавляе­мой Мариной Штарк), а ныне — солистки Санкт-Петербургского камерного хора «Lege Artis». Ее супруг и руководитель ансам­бля «Коневец-Квартет» Игорь Дмитриев и трое других во­калистов — Сергей Свойский, Максим Мостовой и Олег Пал­кин — дали эксклюзивное интер­вью «Шансу».

Несем слово божие в разные страны

— Как так получилось, что за 19 лет вы побывали во многих городах Европы и США, но ни разу не выезжа­ли в Сибирь? Неужели никог­да не хотелось?

Сергей: — Конечно, хоте­лось. Когда я еще учился в кон­серватории, побывал в Хаба­ровске. Но это было сто лет на­зад — в 1988 году. У нас жизнь все время на колесах, мы к этому привыкли, и в какой-то мо­мент сидеть на одном месте становится тяжело. Наша стра­на действительно удивитель­ная. Летишь куда-нибудь 9-10 часов, а там говорят на том же языке. Фантастика!

Кроме того, у нас очень раз­нообразная природа. По доро­ге из Саяногорска в Черемушки (где ансамбль 2 апреля давал благотворительный концерт — прим. авт.) — изумитель­ные виды, а СШ ГЭС — это во­обще что-то феерическое, не мог себе представить, что это настолько великая вещь. Мож­но только представить, сколько туда вложено пота и крови.

— Расскажите, как вы, сту­денты и выпускники консер­ватории, оказались в Конев­ском монастыре?

Максим: — В 1992 году, ког­да монастырь открылся во вто­рой раз, у него не было своего хора, потому на первое время пригласили нас поучаствовать в службах и концертах для па­ломников и туристов. Первое лето мы там пели, а потом в монастыре был организован хор из монахов.

Олег: — С тех пор, по бла­гословению отца Александра, наш ансамбль под именем «Коневец-Квартет» (в честь Ко­невской иконы Божьей Мате­ри) несет слово Божие в раз­ные страны. Мы уже побывали в Финляндии, Канаде, Амери­ке, Англии и Шотландии.

— А как подбирали участ­ников для коллектива?

Игорь: — По человеческо­му принципу. Жизнь показала, если просто собрать хорошо поющих людей, можно сделать концерт, записать диск, но не всегда с ними можно выезжать на гастроли — кто-то думает о своем, кто-то едет просто за­рабатывать деньги. Мы все бо­леем за общее дело и, если нужно, можем и выступить бес­платно, и помочь кому-то. Мы все друзья. Болеем друг за друга, помогаем друг другу.

Олег: — Нас устраивают и человеческие качества участ­ников коллектива, и профес­сиональные. Мы все верующие православные люди и, кроме Коневецкого подворья, поем в различных православных хра­мах и соборах.

— Полным составом?

Олег: — Не всегда. Я, напри­мер, пою в Казанском кафе­дральном соборе, Максим — в Павловске, Сергей — в Пушкине, Игоря приглашают на Коневец­кое и Валаамское подворья.

Голоса звучат как орган

— Можно ли сказать, что акапелльная форма испол­нения связана с церковной традицией?

Максим: — Мы с семи лет воспитывались в хоровом учи­лище и в Санкт-Петербургской капелле и пели церковную му­зыку. Можно сказать, что про­питались ею насквозь. И чем больше мы ее поем, тем боль­ше проникаем в ее глубины.

Олег: — Правда, в совет­ское время мы пели церков­ную музыку со светскими тек­стами. Насчет акапеллы... Она действительно уходит корнями в церковную традицию. В пра­вославных храмах звучит толь­ко акапелла, а в католических и протестантских храмах, к при­меру, можно услышать орган. Европейцев всегда удивляет, что наши голоса могут звучать как орган. Многоголосное ис­полнение в России появилось в XVII веке, при Екатерине II. Тог­да и стали появляться большие гармоничные композиции и ав­торские сочинения.

— Церковная музыка, зву­чащая на сцене, — это тоже молитва?

Олег: — Естественно. Ведь это обращение к Богу. Потому она так воздействует на публи­ку. Человек понимает смысл слов и погружается в такое же состояние.

— То есть вы несете еще и миссионерскую миссию?

Олег: — Конечно. Сейчас очень много всего, из чего можно выбирать. Я имею в виду в том числе и конфессии. Человек может пойти и в сина­гогу, и в католическую церковь, и в православную. Мы право­славные люди и несем право­славное зерно. Если оно кому-то близко, дорого и если кто-то захочет пойти по нашим сто­пам, мы, конечно, будем это­му очень рады. Мы много га­стролируем по свету, и неред­ко после наших концертов зри­тели начинают задумываться о каких-то вещах. Бывало, что и вероисповедание меняли.

Бодибилдинг помогает лучше петь

— Как правило, право­славные верующие носят бороды, а у вас только один артист с бородой...

Олег: — У нас не растет (смеется). Мне кажется, дело не во внешних показателях. Главное, что у человека внутри. Если бы мы пели на клиросе в сане дьякона или священника, то, конечно, носили бы бороды и длинные волосы. Православ­ный мирянин, как мне кажется, должен просто хорошо и опрят­но выглядеть. Тогда к нему бу­дут тянуться и другие люди.

— Но при этом ваши сце­нические костюмы напоми­нают монашеские...

Олег: — Это подрясники. Их по благословению священни­ка может носить фактически любой мирянин, который име­ет отношение к храму. Такая одежда обязывает быть более сдержанным в своих проявле­ниях и при этом немножко ор­ганизует публику, она фоку­сируется, как фотоаппарат, и воспринимает духовную музы­ку соответствующим образом. Во втором отделении концерта мы появляемся уже в ярких на­циональных костюмах и поем народные песни и романсы. Это легкий принцип шоу, без которого сейчас, к сожалению, никуда. А также попытка раз­граничить две части концерта, которые должны кардиналь­но отличаться, но при этом не противоречить друг другу.

— У каждого из вас удиви­тельно красивый, сильный голос. Что помогает держать его в тонусе?

Олег: — Главное для голоса — хорошо отдыхать (я не имею в виду расслабляться), высы­паться, хорошо есть и как мож­но меньше нервничать. Голос — настолько тонкий музыкаль­ный инструмент. Его можно настроить, но через минуту он не будет так звучать. Скрипка держит одну форму, но колки, которые держат струны, тоже могут поплыть. Человеческие колки — еще более тонкие и не­видимые, их трудно удержать в таком состоянии.

— И как вы отдыхаете?

Олег: — Я люблю бодибил­динг и выплескиваю в спортив­ном зале все отрицательные эмо­ции, на железках, разумеется.

Максим: — Еще мы все очень тепло относимся к ры­балке. И если удается, выезжа­ем ловить рыбу вместе.